Факультет лесного хозяйства, лесопромышленных технологий и садово-паркового строительства

Наш выпуск 1955 года был последним третьим выпуском, который получил дипломы инженера зеленого строительства. «А что это за зеленый инженер?» — задавали некоторым из нас вопросы даже руководители некоторых предприятий, на которые нас распределяли. А распределяли нас всех, и строго, и москвичи поехали работать в Сыктывкар, Куйбышев, Магнитогорск, на Сахалин и в Новосибирск, где уже тогда была отлажена служба по озеленению городов, где были ботанические сады и питомники древесных пород, цветочные оранжерейные хозяйства. Наш выпуск не был столь ярким и колоритным, столь взрослым, как выпуск 1953 года, в котором были яркие, сильные, взрослые ребята и девчата — Е. Авдошин, А. В. Емельянов, В. Осин, Н. Ниловская, Д. Яничкин-Бескровный, Журавлева. Это были взрослые люди, с опытом службы в армии, работы в народном хозяйстве и привлеченные благородной идеей — «Украсим Родину садами!». Практически все они прошли по жизни верные этой идее, работая в разных «отраслях» зеленого строительства. Этот выпуск дал не только надежных инженеров, но и ученых — доктора с.-х. наук Н. Т. Ниловскую (исследование сирени), кандидата с.-х. наук, доцента Е. М. Авдошина (уникальная работа по морозостойкости корневых систем у древесных пород, которой интересовались специалисты США и Канады), кандидата наук В. Осина (один из первых изучавший шумозащитные свойства зеленых насаждений), кандидата б. наук А. В. Ву (всю недолгую жизнь ученого посвятивший изучению восстановления и роста корневых систем у пересаженных древесных пород). Чета Журавлевых — Валентина Алексеевна и Петр Степанович были верными организаторами цветоводческого оранжерейного хозяйства Москвы, внедрявшими все передовое, что возникало в мировом цветоводстве того времени. П. С. Журавлев весь свой труд отдал Измайловскому совхозу декоративного садоводства. Почему я так подробно пишу о первом выпуске наших специалистов? Не потому, что среди следующих выпусков не было выдающихся специалистов. Они были и еще они есть, слава Богу. Но на этом первом выпуске в процессе обучения и на опыте последующей их работы в разных направлениях нашей специальности уяснялось и оттачивалось содержание учебных дисциплин, их соотношение в учебном плане. Выпускники первого набора факультета Лесопаркового хозяйства были серьезными романтиками, верными своей специальности, чего надо пожелать нашим современным выпускникам.

В профессию я пришла много лет назад. Произошло первое знакомство совершенно случайно — поехала на экскурсию в строящийся Ботанический сад Академии наук, где встретилась со студентами четвертого курса нового факультета озеленения городов лесотехнического института. Студенты так романтично и красочно рассказывали мне о своей профессии, что не осталось сомнений, куда идти поступать, хотя я и думала о том, чтобы продолжить дело отца, стать геологом. Надо вам сказать, что за эти долгие годы я ни разу не пожалела о своем выборе.

Как я попал в Лесотехнический…на озеленение…Как попал? Человек я чисто городской, родился в центре Москвы, у Никитских Ворот. А причина — «деревенское» детство, по Калужской дороге, где мы снимали «дачу» в простой деревенской избе, в деревне Софьино, на Красной Пахре, с утлым колхозным хозяйством (корова, парное молоко вечером и с чёрным хлебом). Времена были сложные, послевоенные… А природа вокруг — прекрасная, леса, поля, речка (кстати, Пахра, речка моего детства). Где-то рядом была когда-то усадьба моего деда — купца-капиталиста первой Гильдии. В лихолетье февраля 1917-го, всё обрушилось, пошло прахом. И моя мама туда тянулась… к бывшим родным местам своего детства… Впоследствии уговорила поступать в Лесотехнический… ближе к родной природе. И поступил. На вечернее отделение… Не добрал один балл. А в вечерней группе учились ребята, все те, которые хотели поступать на факультет озеленения. Но факультет тупоумные чиновники закрыли! С вечернего первого курса меня «забрили» в армию, призывное время пришло. Служил 2 года в морской авиации и вернулся опять на вечернее, уже лесного факультета, но ребята были уже другие. Затем, на втором семестре — перевёлся на дневное. Виктор Михайлович Пикалкин перевёл, наш любимый декан. Учился сначала в лесной группе, с хорошими ребятами… А самые лучшие воспоминания — кафедры ботаники и физиологии, почвоведения, селекции и дендрологии. Незабываемые учителя — М. Л. Сельмахович, И. М. Матвеева, затем — Н. В. Котелова, А. Я. Любавская. Влюбился в природу, в биологию окончательно, особенно — практики — Камшиловка, Воря Богородское, Гребнёвка… Лес, почти нетронутый в те годы. И необычайные экскурсии… Да и лесные культуры… Сажали саженцы лиственницы под меч Колесова (это был 1959 год). Сейчас, смотрю, огромные деревья. Оказывается, многие мы посадили. Помню, занятия по дендрологии на таком городском объекте, как парк Северного Речного вокзала. Вела Мария Леонтьевна Сельмахович (выдающийся специалист!). Она, с кафедры селекции и дендрологии. Делали инвентаризацию роз на партере у вокзала. Допустили ошибки. Мария Леонтьевна творчески «поругала» нас, заставила провести повторное обследование. И правильно! Мы поняли, что без творческого подхода нельзя вольно обращаться с растениями. Потом это вспоминалось не раз. На 3 курсе сформировался я по взглядам на будущую профессию (всё-таки, городской житель), ведь рядом находилась кафедра «Озеленения городов и населённых мест». Творческий остаток бывшего факультета… Взяли нескольких нас, творчески настроенных, рисующих акварелью (да и успевающих неплохо) на эту кафедру по специализации озеленение. А самое сильное впечатление, сначала, экскурсия с Софьей Николаевной Палентреер (кандидатом искусствоведения из Сорбонны!) в подмосковную усадьбу Суханово. Там я по-настоящему влюбился в будущую специальность. И учёба в группе озеленителей пошла с огромным энтузиазмом. В ленинской библиотеке вчитывался в Курбатова, Регеля… Изучал историю искусств. А лекции С. Н. Палентреер, прямо-таки, поглощал. Преподаватели кафедры озеленения — выдающиеся педагоги. Нина Евгеньевна Чепурина, архитектор, знающий ландшафт, растительность, вела у нас практические занятия, «ставила руку», что называется. И тут же — Сергей Александрович Ижевский — цветовод, розовод… Учил цветоводству и технологии посадок растений, оранжерейному хозяйству. Помню, заставил меня Сергей Александрович, копать (буквально до умопомрачения) траншею вдоль забора нашего институтского дендрария для посадки черенков винограда. Плохо копал. Заставил перекапывать! И правильно! Потом, после института, работая в Спец., управлении по озеленению Москвы, я понял, как был прав Сергей Александрович! В озеленении — надо всё делать тщательно. Нам, на небольшой кафедре давали многоплановое образование. Николай Семёнович Смирнов! Профессор. Читал лекции по озеленению городов с основами градостроительства. Затрагивал современные проблемы и озеленения города и его планировочной структуры. И к тому же вёл предмет зелёного строительства. В дальнейшем взял меня ассистентом на кафедру, в 1968 году. Считаю, что он мой учитель, на всю жизнь я благодарен ему за всё… Неизгладимое впечатление оставили учебные и преддипломные практики на 4-ом курсе, весной и летом. Сначала — Ленинград, за свой счёт, группа наших студентов-энтузиастов. Досконально изучили все садово-парковые ансамбли города и пригородов. Фотографировали, рисовали. Эрмитаж и Русский музей! Затем, к осени, — Тростянец на Черниговщине. Дендрологическое и композиционное чудо парка Скоропадского. А, затем — Киев, архитектурные памятники, Ботанический сад, Крещатик, храмы… парки Александрия и чудо Софиевки. Вот это была практика! А ехали-то как! На третьих полках общих вагонов (и порой, без билета!). Потом на кафедре, делали сообщения, писали отчёты с иллюстрациями. Это был прекрасный задел на будущую профессию. А параллельно ходили в Союз архитекторов на секцию озеленения, где читала лекции проф. Л. С. Залесская и ландшафтный архитектор (настоящий) Лев Ефимович Розенберг. Кстати, Лев Ефимович мне посоветовал идти на стройку, чтобы почувствовать масштаб, землю, приобрести деловые качества. Вооружённый знаниями я вышел на диплом. Николай Семёнович, мой руководитель, через Гипровуз, выдал конкретное задание по благоустройству и озеленению территории Ставропольского университета. Ездил туда, делал инвентаризацию (как учила М.Л. Сельмахович). Дипломный проект «выдал» неплохо и защитил. Так закончилось моё счастливое лесотехническое время! Это был незабываемый 1961-й год. А распределился на стройку, в Главмосстрой, в Спец., управление по озеленению Москвы и в частности по огромному «хрущёвскому» жилому району Кузьминки. А авторский надзор за воплощением проектов вела Е. Семёнова-Прозоровская из Моспроекта… выпускница Лесотехничекого — факультета озеленения. И учёба у меня продолжалась на практике. А мои товарищи по учёбе из нашей группы! Ярослав Янович — пошёл в Росреставрацию. Марина Виолтистова (Пронина) — в управление Моспроекта, Коля Пружинский — чиновником в ГЛАВАПУ. Жора Петров — в Главмосстрой, потом стал главным инженером по озеленению… Юра Стариков — в академию Коммунального хозяйства, стал быстро кандидатом наук. Галя Молоток (Жеребцова), староста нашей группы, стала кандидатом наук, затем — руководителем отдела озеленения Академии Коммунального хозяйства. И другие…любимые… часто вспоминаю их…Иногда встречаемся. 7 лет я проработал в озеленении Москвы, на новостройках и затем, мой руководитель взял меня на кафедру озеленения, ассистентом! Это было счастье, опять в Лесотехнический! Где и до сих пор.

Поступила я на озеленение совершенно случайно. Готовилась на биофак МГУ и целый год твердила родителям, что в Лестех не пойду точно. Когда не прошла по конкурсу, могла пойти в педагогический, где два года училась в биолого-химической школе и могла поступать без экзаменов. Но одна знакомая позвонила и рассказала, что есть такая специальность в лестехе — озеленение, где можно выучиться на реставратора старинных парков. Я безоговорочно собралась на ФЛХ, но теперь меня все отговаривали — родители, секретарь в приемной комиссии и все остальные, говоря о большом конкурсе. Но я опять никого не послушала, поступила без проблем и, как потом оказалось, осталась здесь навсегда. Учиться мне понравилось с первого курса. Но особенно поражали учебные практики. Первая ботаника. А затем все практики по специальности — цветоводство, дендрология (были в Липецке, на лесостепной станции, в Никитском ботаническом в Крыму, в мае, когда все цвело) и другие. В Ленинград на практику мы не поехали, так как это был 1980 — год Олимпиады 80, и все практики сокращались, а студентов, не участвовавших в проведении Олимпиады, посылали подальше от Москвы. Наш любимый преподаватель, доцент Л.М.Фурсова повезла нас в парк Тростянец, в Черниговскую область. С собой взяли спальники, консервы, купили плацкартные билеты и отправились всей группой на практику. Не было ни одного студента, который остался бы в Москве, даже беременные. Путешествовать, обучаясь, хотели все. О парке мы ничего не знали, кроме того, что это родовое имение гетманов, а создал его И. М. Скоропадский и первые посадки были произведены в 1834 г, в эпоху Пушкина, Гоголя, Глинки. Воображение рисовало старинную усадьбу, где мы и будем жить. Но оказалось, имение разграбили и разгромили в 1917 году крестьяне и остальные постройки тоже. А нас поселили в двухэтажном здании, где находился научный отдел дендропарка. Там хранились семена деревьев, там же нам и железные кровати поставили. Готовили рядом, на костре, в котлах, и чай варили в котлах, дежурные по кухни назначались по очереди. А огурцы, яблоки и зелень мы обменивали на наш труд по прополке или сбору урожая в соседнем совхозе. Такие условия «без удобств» абсолютно не тяготили, и парк нас пленил своей красотой. Парк был создан на сельскохозяйственных землях, и из древесной естественной растительности было лишь около 300 вековых дубов, некоторые из них сохранились и до наших дней. Создавался почти 50 лет, и общая площадь парка составила около 200 га. Художник-пейзажист (по преданию из династии художников Брюловых) набросал эскиз Швейцарского ландшафта с заостренными вершинами «гор» напоминающими профиль Альп. По этому рисунку и велись дальнейшие ландшафтные работы. Рельеф создавался искусственно — долины, холмы, горки, пруды. Работа была тяжелая, ручная. На эти горки высотой около 30м, покрытые деревьями и кустарниками, мы очень любили подниматься, так как думали, что настоящей Швейцарии нам никогда не увидеть — страна была закрыта. На каждом витке серпантина открывался абсолютно новый вид на парк, а на вершине всегда ждал сюрприз — скульптура или ротонда. Я первый раз увидела скульптуры скифской женщины, до этого только на фотографиях. Прогуливаясь по живописным берегам прудов, каждый раз открывали для себя новые видовые точки и целый ряд прекрасных перспектив. На каждом пруду в специальных домиках жили лебеди, причем разные и белые и черные. Этих птиц в парке я увидела в первый раз, они не боялись людей и разрешали фотографироваться вместе с ними. Наши ребята ловили рыбу и раков, которых мы готовили и с удовольствием ели. Были и походы в кино и на танцы, но оторваться от прекрасных картин, созданных человеком и дополненных природой, было все равно невозможно. Поляна кедров привлекала своими запахами. Поляна берез поражала своей легкостью и радостью. В парке повсюду встречались декоративные формы — плакучие, золотистые, нитевидные, шаровидные, впервые увидела ель и сосну плакучую. Среди хвойных кустарников поразило обилие можжевельника казацкого. Он встречался и на швейцарских горках, и по берегам прудов, его заросли напоминали «зеленое пламя». Каждый студент должен был отработать в парке, и наши ребята освобождали можжевельник от паутины. Из можжевельника в глубине парка были пострижены фигуры. Около такого стриженого «динозавра» мы любили фотографироваться. К сожалению фотографии, которые мы сделали, были черно-белые, но дух той практики на них сохранился. Всем студентам хочется пожелать путешествовать побольше во время практик, так как именно в это время формируется профессиональное мировоззрение и потом времени не найти для таких прогулок. Мы гуляли и познавали Тростянецкий парк почти 3 недели. Когда уезжали, хотелось обязательно вернуться осенью и зимой, но этому не суждено было сбыться.

Поступила я на озеленение совершенно случайно. Готовилась на биофак МГУ и целый год твердила родителям, что в Лестех не пойду точно. Когда не прошла по конкурсу, могла пойти в педагогический, где два года училась в биолого-химической школе и могла поступать без экзаменов. Но одна знакомая позвонила и рассказала, что есть такая специальность в лестехе — озеленение, где можно выучиться на реставратора старинных парков. Я безоговорочно собралась на ФЛХ, но теперь меня все отговаривали — родители, секретарь в приемной комиссии и все остальные, говоря о большом конкурсе. Но я опять никого не послушала, поступила без проблем и, как потом оказалось, осталась здесь навсегда. Учиться мне понравилось с первого курса. Но особенно поражали учебные практики. Первая ботаника. А затем все практики по специальности — цветоводство, дендрология (были в Липецке, на лесостепной станции, в Никитском ботаническом в Крыму, в мае, когда все цвело) и другие. В Ленинград на практику мы не поехали, так как это был 1980 — год Олимпиады — 80, и все практики сокращались, а студентов, не участвовавших в проведении Олимпиады, посылали подальше от Москвы. Наш любимый преподаватель, доцент Л.М.Фурсова повезла нас в парк Тростянец, в Черниговскую область. С собой взяли спальники, консервы, купили плацкартные билеты и отправились всей группой на практику. Не было ни одного студента, который остался бы в Москве, даже беременные. Путешествовать, обучаясь, хотели все. О парке мы ничего не знали, кроме того, что это родовое имение гетманов, а создал его И. М. Скоропадский и первые посадки были произведены в 1834 г, в эпоху Пушкина, Гоголя, Глинки. Воображение рисовало старинную усадьбу, где мы и будем жить. Но оказалось, имение разграбили и разгромили в 1917 году крестьяне и остальные постройки тоже. А нас поселили в двухэтажном здании, где находился научный отдел дендропарка. Там хранились семена деревьев, там же нам и железные кровати поставили. Готовили рядом, на костре, в котлах, и чай варили в котлах, дежурные по кухни назначались по очереди. А огурцы, яблоки и зелень мы обменивали на наш труд по прополке или сбору урожая в соседнем совхозе. Такие условия «без удобств» абсолютно не тяготили, и парк нас пленил своей красотой. Парк был создан на сельскохозяйственных землях, и из древесной естественной растительности было лишь около 300 вековых дубов, некоторые из них сохранились и до наших дней. Создавался почти 50 лет, и общая площадь парка составила около 200 га. Художник-пейзажист (по преданию из династии художников Брюловых) набросал эскиз Швейцарского ландшафта с заостренными вершинами «гор» напоминающими профиль Альп. По этому рисунку и велись дальнейшие ландшафтные работы. Рельеф создавался искусственно — долины, холмы, горки, пруды. Работа была тяжелая, ручная. На эти горки высотой около 30м, покрытые деревьями и кустарниками, мы очень любили подниматься, так как думали, что настоящей Швейцарии нам никогда не увидеть — страна была закрыта. На каждом витке серпантина открывался абсолютно новый вид на парк, а на вершине всегда ждал сюрприз — скульптура или ротонда. Я первый раз увидела скульптуры скифской женщины, до этого только на фотографиях. Прогуливаясь по живописным берегам прудов, каждый раз открывали для себя новые видовые точки и целый ряд прекрасных перспектив. На каждом пруду в специальных домиках жили лебеди, причем разные и белые и черные. Этих птиц в парке я увидела в первый раз, они не боялись людей и разрешали фотографироваться вместе с ними. Наши ребята ловили рыбу и раков, которых мы готовили и с удовольствием ели. Были и походы в кино и на танцы, но оторваться от прекрасных картин, созданных человеком и дополненных природой, было все равно невозможно. Поляна кедров привлекала своими запахами. Поляна берез поражала своей легкостью и радостью. В парке повсюду встречались декоративные формы — плакучие, золотистые, нитевидные, шаровидные, впервые увидела ель и сосну плакучую. Среди хвойных кустарников поразило обилие можжевельника казацкого. Он встречался и на швейцарских горках, и по берегам прудов, его заросли напоминали «зеленое пламя». Каждый студент должен был отработать в парке, и наши ребята освобождали можжевельник от паутины. Из можжевельника в глубине парка были пострижены фигуры. Около такого стриженного «динозавра» мы любили фотографироваться. К сожалению фотографии, которые мы сделали, были черно-белые, но дух той практики на них сохранился. Всем студентам хочется пожелать путешествовать побольше во время практик, так как именно в это время формируется профессиональное мировоззрение и потом времени не найти для таких прогулок. Мы гуляли и познавали Тростянецкий парк почти 3 недели. Когда уезжали, хотелось обязательно вернуться осенью и зимой, но этому не суждено было сбыться.

Годы обучения пришлись на перестройку — непростое время для нашей страны, но поступление в институт было обязательным и у меня не было даже в мыслях сделать другой выбор. О Лестехе слышала с детства от папы. Даже в годы учёбы в школе моя учительница приглашала Владимира Сергеевича на классный час, где он много рассказывал о нашей профессии, и о том, как важно учиться и получать высшее образование. И хотя родители хотели, чтобы их дочь поступала на географический в МГУ, студенческий билет я получила в Лестехе 1 сентября 1987 года. Как и полагается, мне выдали огромную стопку книг, и я в туфлях на высоких каблуках повезла их через всю Москву домой. Этот путь с такой же стопкой книг и в том же направлении проделала ещё одна девушка. Так я познакомилась со своей подругой Мариной Гавриной. Всю прелесть обучения мы почувствовали сразу, а именно в сентябре месяце, нас отправили по советской традиции в «колхоз» обрабатывать клубнику. Грязь, холод. На полях с клубникой подружились с Наташей Спиричевой и Аминат Мечивой. И вот нас стало четверо и нам ничего не страшно. Прошёл год обучения, традиции не изменились и нас бесправных студентов 2-го курса почти со всех факультетов отправили в «колхоз» собирать картошку и морковь. Если вспоминать про годы учёбы здесь всё понятно лекции, зачёты, экзамены. Быстро пролетела ненавистная история КПСС, пугающие насекомые без голов и с оторванными крыльями, вариационная статистика. А весенние и летние практики остались в памяти на всю жизнь. Это практики в Камшиловке, Гребнево, в Главном ботаническом саду в Москве, в Ялте, Питере. Это было счастье. Свободные от родительского глаза. Первые студенческие дискотеки, бессонные ночи… Камшиловка оставила воспоминания и друзей на всю жизнь. Прошло много времени, и теперь мой сын, ездит в Камшиловку на практику. С благодарностью вспоминаю всех своих преподавателей Любавскую А. Я., Виноградову О. Н., Соколову Т. А., Фурсову Л. М, Дмитриееву О. В., Бочкову И. Ю. и многих других. Особенно, благодарна Кабаевой Ирине Александровне, она была моим дипломным руководителем. Конечно, спасибо моим родителям, что не настаивали когда я забрала документы из МГУ и «полетела на крыльях» в Лестех. Я рада, что папа не взбунтовался, а то как же разговоры, родственные связи… Годы обучения в институте вспоминаю с огромной радостью и грустью, как будто это было вчера, но как давно… 1992 год выпуска именно тот первый год, когда в дипломе написали название новой специальности «инженер садово-паркового строительства». Благодаря зав. кафедрой Теодронскому В. С. произошёл сдвиг в названии специальности и вообще появился интерес к нашей профессии. Сейчас я работаю в проектной организации, и студенты нашей кафедры часто проходят у нас производственную практику, а по окончании обучения, уже с дипломами нашего Университета леса и кафедры «Ландшафтной архитектуры и садово-паркового строительства» приходят на работу.

История в деталях глазами очевидца…Шел безумный 89 год. Уже отшумела «перестройка», страны Балтии одна за другой принимали декларацию о суверенитете, рухнула Берлинская стена… Хаос в политике, в обществе, наконец, просто в нашей с вами такой обычной человеческой жизни перевернул с ног на голову все на том огромном пространстве, которое когда-то звалось могущественным, грозным и страшноватым словом «СССР». Я, Илья Мочалов, тогда еще 17-летний юноша, как раз закончил в том году школу, бурные пионерско-комсомольские деньки и годы были уже позади. Что было делать после? Для меня ответ был абсолютно однозначным — поступать в тогда еще Московский Лесотехнический Институт, попросту «Лестех», как его все называли. Обнаружив, что на кафедре садово-паркового строительства, где мне предстояло оттрубить еще целых 5 лет, есть студенческая мастерская ландшафтного проектирования, я немедленно ринулся туда. И все свое время, понятно, стал проводить именно там. Моими педагогами стали увлеченные профессионалы — Людмила Михайловна Фурсова, Владимир Сергеевич Теодоронский, Валентина Александровна Агальцова, Ольга Николаевна Виноградова, Антонина Яковлевна Любавская, Наталия Федоровна Красикова, Ирина Юрьевна Бочкова, Ольга Викторовна Дмитриева, Алексей Викторович Ермаков и многие другие Мастера с большой буквы, давшие мне ландшафтную «путевку в жизнь». Дипломные проекты студентов старших курсов, которым мы помогали, отмывки, графика, реальные объекты — все это происходило в стенах кафедры. И именно тут у меня, как и у многих других таких же юных и жадных до работы ребят, впервые зародилось реальное понимание процесса проектирования, безудержное желание учиться, и потребность созидать. И вот разразился 1991 год. На улицах бушевали политические страсти, но мир вокруг нас уже перехлестывало диким ветром свободы. И вот что поразительно: все, что когда-то казалось несбыточным и фантастичным, внезапно вдруг начало сбываться! Люди будто бы обрели крылья — у них появилась возможность путешествовать. Да, да, в неё самую, в некогда такую нереально далекую заграницу! И для нас, ландшафтников, стало реальным оживить застывшие некогда картинки учебников по истории садово-паркового искусства и, главное, собственными своими глазами увидеть, руками, пальцами прикоснуться к шедеврам мирового культурного наследия! Это как-то странно даже сейчас вспоминать, но общественная жизнь в институте буквально била через край! Мы совали свой любопытный нос буквально во все начинания Союза архитекторов, Московского объединения ландшафтных архитекторов, старались перезнакомиться чуть ли не со всеми российскими профессионалами, ставшими впоследствии нашими наставниками и учителями. Организовали молодежную ландшафтную организацию, начались студенческие обмены с англичанами, немцами, австрийцами. Ну, а после 4 курса я взял да и уехал на стажировку в архитектурное бюро BWN&P во Франкфурте (Германия). Ну, тут уж интерес у меня вызывало буквально все — методика работы, объекты, компьютерное проектирование. И так сложились тогдашние обстоятельства, что в это самое время все ландшафтные архитекторы из этого бюро поехали на выходные знакомиться с питомником Bruns Pflanzen, находящемся на севере Германии, в городке Бад Цвишенан. Там-то и состоялось моё знакомство с отменными профессионалами, потомственными мастерами садового дела — Вильгельмом и Яном-Дитером Брунс и их семейным бизнесом — крупнейшим в Европе питомником по выращиванию декоративных растений. Тогда я не мог даже и предположить, что именно это станет началом нашей многолетней дружбы и делового сотрудничества. Окончив в 1993 году ставший уже к тому времени МГУЛ, я получил грант Британского совета на учебу в Великобритании, в Гринвич Университете, который закончил с успехом в 1996 году. Там я получил диплом ландшафтного архитектора и успел защитить диссертацию на звание Магистра искусств в ландшафтной архитектуре. Но, проработав в одном из крупнейших архитектурных бюро Лондона Derek Loverjoy Partnership в течение двух лет, я вдруг для себя понял, насколько нужной, востребованной станет моя профессия на родине. Понял и принял непростое решение вернуться в Москву с тем, чтоб начать, наконец, собственное свое дело. Приехав в Москву, я понял, что создавать компанию, не имея опыта ведения дел, практически невозможно. В то же время, мой отец, Валерий Михайлович Мочалов, к тому времени обладал колоссальным опытом работы, поэтому было принято решение — объединиться. Объединить наши знания, опыт, практические навыки и создать собственную компанию. Кстати, в этой идее нас живо поддержал и г-н Брунс из Германии. Таким образом, в марте 1996 года и была создана компания «Брунс Пфланцен». 27 марта 2003 года стало для нас еще одной знаковой датой. Именно тогда, совместно со Светланой Станиславовной Милевской, нами была основана компания «Брунс Парк», ставшая, впоследствии головной компанией всего холдинга… Время бежит куда-то дальше, парки и сады, созданные за все это время с 1996 года, хорошеют и становятся взрослее и краше, а история делает все новый виток за витком.

Наша учеба в молодом университете леса выпала на сложные для страны 1990-е годы: время неопределенности, путчей и смены правительства. Мы поступили на Лесной факультет и второго сентября отравились в колхоз собирать морковь, в те годы еще сохранились остатки традиций Советского времени. Целый месяц мы провели в полях Серпуховского района, надо сказать, что особых успехов в труде мы, конечно, не достигли, но сдружились со студентами всего потока и вернулись полные желания приступить к учебе. Однако, оказалось, что еще необходимо сдать нормы ГТО (Готов к труду и обороне). На сдачу нормативов по бегу, плаванию, метанию гранаты и стрельбу в тире ушло около двух недель. Это было увлекательно, так как сдать с первого раза удавалось не всем, но мне повезло и до сих пор где-то хранится значок «Меткий стрелок». Первый курс прошел очень быстро и опять в поля, но уже на учебную практику по геодезии и ботанике, после которой мы начали чувствовать вкус профессии: приборы, растения, латынь, теодолитные ходы… было чем похвастать перед друзьями из других вузов. В начале второго курса были запланированы выездные занятия по дендрологии в ГБС РАН им. Цыцина, но тут произошел захват телецентра Останкино, на улицах Москвы было страшно, кругом военные, танки, но ничто не могло помешать учебному процессу. Прекрасный педагог Софья Парменовна Зуихина повела нас смотреть коллекции Сада, и это еще больше укрепило в нас любовь к выбранной специальности и дендрологии! Нужно отметить, что отношение практически всех педагогов к нашей 4 группе на потоке лесхоза было особым, по старой памяти нас называли «озеленители» и проявляли к нам особую душевность. Наши учителя А. В. Ермаков (начертательная геометрия, композиция, рисунок и живопись), Д. Зеликов (почвоведение), О. В. Чернышенко (физиология растений), Б. В. Степанов и Э. В. Степина (геодезия), В. Вагин (таксация), В. А. Агальцова (лесопарковое хозяйство), И. И. Дроздов (лесные культуры), А. Я. Любавская (генетика и селекция) обогатили нас знаниями по базовым дисциплинам будущей профессии. Но главные открытия были впереди — выпускающая кафедра. Людмила Михайловна Фурсова окунула нас в Ландшафтное искусство, ее лекции напоминали рассказы о необыкновенном мире красоты и гармонии великолепных вилл, садов и парков. Позднее, побывав во многих из них, я вспоминала ее лекции, планы парков, которые мы перечерчивали и учили наизусть и конечно летнюю практику в Санкт-Петербурге. У нас был небольшой выпуск, всего 20 человек, почти все занятия проходили в старом корпусе на втором этаже, это был наш дом до защиты дипломов. Эти аудитории до сих пор напоминают мне лекции Владимира Сергеевича Теодоронского, проектирование с Ириной Александровной Кабаевой, бесконечную работу с гербариями, шишками и семенами, которые мы никак не могли запомнить. И конечно защита дипломов, которая была в конце марта, когда зима еще не отступила, холодно и слякоть. Последние недели мы практически жили на кафедре: чертили, отмывали, рисовали…, чтобы представить комиссии профессионалов свои работы. Комиссия под председательством Носова, откровенно говоря, вселяла трепет: проф. Е. Д. Сабо, В. А. Агальцова, В. Л. Машинский, проф. А. Я. Любавская, Т. А. Соколова, Т. И. Вольфтруб, В. И. Иванов, проф. В. С. Теодоронский, О. В. Дмитриева (секретарь). Мы и наши дипломные руководители страшно боялись, но труды не пропали напрасно. Мы инженеры! За время нашей учебы ситуация в стране изменилась, отрасль начала активно развиваться и практически все начали работать по специальности, возможно, не будь кризиса 1998 года, все мои однокурсники остались бы в профессии. Нас сегодня таких всего шестеро.

Сейчас странно себе представить, что когда-то я и не подозревал о существовании данного вуза, а ведь жил совсем рядом, в городе Королёв. Тогда очень хотелось поступать в Тимирязевскую Академию, но всё что там предлагалось — было не совсем то, хотелось именно строить сады, а не учится прививать деревья. Друзья одноклассники, поступавшие тогда на ФЭСТ, вдруг сказали: — а иди к нам, есть там какой-то факультет, сажают они там что-то кажется… Не поверил я тогда, ведь в слове «лесотехнический», для меня куда более определяющим было не «лесо», а «технический», видимо, благодаря всё тем же друзьям фэстовцам. И, тем не менее, решил приехать с ними разок и посмотреть что к чему. А потом приёмная комиссия… Как сейчас помню, что встретили меня там А. Мухин и Ю. Разумовский. Пройти получилось не сразу, уже висели списки, а «мой» вопрос всё решался, решился положительно и, как говорится, понеслось… Первые годы самые сложные, когда, несомненно важные, но не самые профильные предметы сильно урезали наш поток. Гроза отчисления висела над многими моими друзьями, а иногда и надо мной. Как жалко было терять ребят, которые, несомненно, были талантливы, и могли бы стать прекрасными проектировщиками и гордостью кафедры, но не их предметами оказались высшая математика, физика. С трудом тогда и мне удалось удержаться на плаву. А потом прошло и это, прошедшее стало казаться мелочами. Пошли профильные предметы, пошло то — чего ждали. И было это настолько разным и всеобъемлющим, настолько интересным и захватывающим, что до сих пор свежо в памяти: от разбора сеянцев берёз с А. Я. Любавской до незабываемых уже никогда прогулок по паркам Питера с Л. М. Фурсовой, от открытия тайн наземного мира ГБС с И. Ю. Бочковой до не менее интригующих тайн мира подземного с легендарным В. Ф. Зеликовым, от необыкновенно неформальных уроков графики, которые для меня лично стали настоящей палочкой-выручалочкой с Ермаковым А. В. до тайн чешуекрылых и двукрылых с Голосовой М. В… А ещё физиология с Чернышенко О. В., в которую некоторые студенты были просто влюблены, дендрология с Тимофеенко Е. И. (с тех самых пор просто гулять по парку, не определяя, что растёт вокруг, стало совершенно невозможным), а древоводство с Дмитриевой О. В., а сбор травок по окрестным болотам с Шкариновым С. Л. и поиск рака-серянки на окрестных соснах с Мозолевской Е. Г.? В общем, уже жалею, что начал перечислять, так как дело это заранее бесперспективное, слишком много тогда было интересного и всё было открытиями, по крайней мере, для тех, кто хотел для себя что-то открывать. Да и можно ли простым перечислением рассказать о куске жизни, который был одним из самых насыщенных и счастливых? Конечно, что-то стирается в память, а что- то остается в ней навсегда. Мог ли я тогда предположить, общаясь с этими замечательными людьми, что мы будем коллегами, что будем работать рука об руку на одном факультете? Конечно, нет. А жизнь тем временем распорядилась именно так. Я по-прежнему регулярно вхожу в эти корпуса, но в совершенно ином качестве. Конечно, многое теперь по-другому. Нет уже и того здания, которое было сердцем вуза, нет того читального зала, да и место студенческой тусовки в большой перерыв перенеслось, не узнать нашего корпуса-деревяшки, ставшего евроизбушкой… да что говорить про здания, народ иной совершенно… Хочешь того или нет, но невольно начинаешь сравнивать сегодняшних студентов с нами тогдашними. И лично мне от этих сравнений тепло, так как понимаешь что многое из того, что сейчас говорят о современной молодёжи — не имеет ничего общего с действительностью. Они очень талантливы и конечно куда более раскрепощённые и более смелые в творческом плане, чем были мы. И это здорово. Вуз живёт и процветает, 90 лет не малый срок. 10 лет факультету — тоже не верится, кажется он появился только вчера. Вообще, когда называешь кому-то постороннему эти цифры — люди искренне удивляются. Многим кажется, что этого не может быть, так как сама профессия многим кажется очень новой. Действительно, за последние десятилетия она вышла из тени, но немало в ней стало появляться и случайных людей. Нагрузка на тех кто выпускает истинных специалистов теперь ещё больше, ведь мы должны показать ту разницу между истинными профессионалами и…и теми, кто здесь оказался лишь временно. Не позавидуешь и выпускникам, им приходится ежедневно доказывать свой высокий класс профессионализма и восстанавливать честное имя, иногда, казалось, безвозвратно разрушенное невесть откуда набежавшей ордой. В общем, впереди много задач, но они интересны, много проблем — но они решаемы. Впереди много нового — новый этап не только в развитии кафедры, факультета, но и, как мне кажется, отрасли в целом. Удачи всем нам в этом.